Реформатор - Страница 70

Михаил закашлялся. И не пыль была тому виной. Если канцлер являлся вторым лицом в государстве после короля, то Первая фрейлина была второй дамой после принцессы – будущей королевы.

– Я посмотрю, что можно сделать, – ответил владыка Ранига и Круанта и, не удержавшись от соблазна подшутить над словоохотливой даллой, добавил: – Хотя по этому вопросу ко мне уже обратились с петицией несколько знатных дам. Причем одна из них нравится принцессе.

Шутка удалась на славу. Лицо Улары мгновенно вытянулось, поток слов стих, и король, воспользовавшись паузой, зашагал дальше, размышляя о том, что с толпой придворных надо бы что-то сделать. В отличие от генерала Ферена, который считал дармоедами простых людей, Михаил принимал за них всю придворную рать. Дворяне, не имея возможности никуда приложить свои способности, создавали постоянную массовку во дворце. Из-за безделья они были погружены в интриги, утонченные любовные переживания и прочие вещи, с успехом поглощающие время и не приносящие пользы государству. Король бы с удовольствием разогнал всю эту братию, но, увы, положение обязывало. Монарх не существует без двора. Он даже подумывал о том, чтобы ввести никому не нужные придворные должности с целью хоть как-то организовать толпу бездельников. Например Главный Смотритель Парадных Ворот. Или Распорядитель Королевских Садовых Дорожек. Михаил предполагал, что с помощью подобных нелепых назначений в королевских дворах его мира поддерживались хоть какие-то структура и порядок. По крайней мере, формально многие были при деле и точно знали свое место в табели о рангах.

Не встречая более никаких помех, Михаил проследовал в свои покои, чтобы освежиться после дороги и вызвать к себе канцлера, казначея и главного полицейского для отчета.

Тем было что рассказать, но король слушал вполуха – его беспокоили более серьезные планы, давно уже вынашиваемые им. Ознакомившись с докладом Ксарра, который касался воровства и задержек сроков строительства, владыка Ранига взял слово:

– Господа, прежде у нас не было ни времени, ни возможности для принятия основных государствообразующих решений. Но мы не можем все время ждать каких-то войн. Поэтому медлить уже нельзя.

Лица присутствующих тут же изменили выражения. Канцлер и казначей смотрели на короля выжидательно, а Комен – настороженно. Главный полицейский уже слышал подобные вступления. Они касались отмены рабства. Поэтому справедливо предположил, что сейчас прозвучит нечто столь же важное и неожиданное, последствия чего еще долго придется расхлебывать. Михаил оправдал его ожидания.

– Ситуация в стране печальна, – сказал король. – Появилось очень много безработных, которые живут вообще непонятно на какие средства. В основном это бывшие рабы. Наши ремесленники тоже занимаются неизвестно чем. Впрочем, они и раньше этим же занимались. Что происходит с крестьянами – тоже не совсем ясно. Не все перестроились, когда мы отменили рабство, некоторые несут убытки или чего-то выжидают. Мы получаем нормальные налоги только от торговцев, трактирщиков и, стыдно сказать, игорных домов. Причем значительная часть торговцев – заезжие купцы. Дворянские хозяйства столь же эффективны, как и крестьянские. К тому же многие из поместий простаивают без владельцев.

– Но у нас есть деньги, твое величество, – возразил Ксарр.

– Да, – согласился король. – Это – налоги с торговцев и продажи амулетов. Но у нас могло бы быть больше денег. Гораздо больше. И обошлись бы без толп нищих бродяг. Сейчас даже цены на продукты резко пошли вверх. Томол превратился в поставщика зерна для Ранига!

– Бродяги были всегда, твое величество, – заметил Комен.

– Всегда, но не в таком количестве. К тому же их число будет увеличиваться за счет беглых рабов из других стран. Они голодают, собираются в банды, грабят, потом их ловят, сажают в тюрьмы, а мы несем расходы на их содержание!

– Правильно, твое величество! – оживился главный полицейский. – Можем просто всех казнить! Это поможет нам сэкономить медяк-другой.

– Подожди, Комен. Никого казнить не будем. У меня другие предложения.

Тагга Каретт привстал и поклонился. Он был готов выполнять волю короля, но совершенно не понимал, зачем церемониться с бродягами и бандитами. Свод законов, принятый его величеством, Комен считал чересчур мягким и с удовольствием внес бы улучшения в виде одинакового наказания почти за все преступления.

– Предлагаю поступить так. В ближайшее время нам понадобятся очень хорошие дороги. Поэтому всех бродяг направляем на их строительство. Хотят они этого или нет. Положим им питание, небольшую плату и обмундирование.

– Но это же огромные расходы, твое величество, – произнес Ксарр.

– Расходы, да. Но мы можем смело вычитать из них затраты на содержание в тюрьмах всей этой толпы потенциальных преступников. Наиболее перспективных – в армию. Страна расширяется, нам нужно больше солдат.

– Хорошие дороги понадобились именно сейчас по какой-то причине? – поинтересовался канцлер.

– Да, – ответил король. Ему не хотелось вдаваться в подробности своих будущих замыслов. – С беспризорными детьми поступим так: всех – в Сцепру, к Инкит. Выделим ей дополнительные средства. Детей-ишибов – в Парм.

– А с крестьянами что? И с продовольствием, которое торговцы привозят из Томола? – спросил казначей. – Запретим его покупать, чтобы наши крестьяне сами выращивали?

– Наоборот. Будем закупать, но сами. И там, где дешевле. В Фегриде например. И вот тут я предлагаю взяться за дело тебе. У тебя будут запасы, ты станешь регулировать внутренние цены и закупать продукты у наших собственных крестьян.